Автор: Попробуйте лучше сами проанализировать какое нибудь сновидение или углубитесь в какой нибудь хорошо описанный в литературе пример, и вы убедитесь, насколько обоснована такая практика толкования.
Если при толковании сновидения мы зависим вообще и в первую очередь от ассоциаций видевшего сон, то по отношению к определенным элементам содержания сновидения мы действуем все же совершенно самостоятельно и прежде всего потому, что иначе нельзя, поскольку ассоциации тут, как правило, не годятся. Мы заранее отметили, что это относится к вполне определенным содержаниям, их не так много, и накопленный опыт учит нас тому, что их следует понимать и толковать как символы чего то другого. В отличие от других элементов сновидения им можно приписать постоянное значение, которое необязательно должно быть одним и тем же, его объем определяется особыми, привычными для нас правилами. Поскольку мы умеем переводить эти символы, а видевший сон — нет, хотя он сам их употребил, может случиться, что смысл сновидения станет для нас совершенно ясен еще до попыток его толкования, как только мы услышим текст сновидения, в то время как сам видевший сон еще озадачен. Но о символике наших знаний о ней, о проблемах, которые она перед нами ставит, я уже так много говорил в предыдущих лекциях, что сегодня нет нужды повторяться.
Таков наш метод толкования сновидений. Возникает следующий, вполне оправданный вопрос: можно ли с его помощью толковать все сновидения? И ответ на него таков: нет, не все, но столь многие, что это убеждает в пригодности и оправданности метода. Почему же, однако, не все? Нижеследующий ответ даст нам нечто важное для понимания психических условий образования сновидения: потому что работа по толкованию сновидений совершается вопреки сопротивлению, которое может меняться от едва заметных величин до степени совершенно непреодолимой преграды, по крайней мере, для средств воздействия, которыми мы располагаем в настоящее время. Проявлений этого сопротивления нельзя не заметить в процессе работы. В некоторых случаях ассоциации возникают незамедлительно, и уже первая или вторая из них все проясняет. В других случаях пациент спотыкается и медлит, прежде чем высказать какую то ассоциацию, и тогда зачастую приходится выслушивать длинную цепь приходящих ему в голову мыслей, пока не получишь нечто подходящее для понимания сновидения. Мы справедливо считаем, что чем длиннее и запутаннее ассоциативная цепь, тем сильнее сопротивление. И в забывании сновидений нам видится то же влияние. Довольно часто случается, что пациент, несмотря на все усилия, не может вспомнить какое нибудь из своих сновидений. Но после того как мы на каком то этапе аналитической работы устраним затруднение, которое мешало правильному отношению пациента к анализу, забытое сновидение неожиданно восстанавливается. К этому имеют отношение и два других наблюдения. Очень часто случается, что из какого то сновидения сначала выпадает фрагмент, который затем прибавляется как дополнение. Это следует понимать как попытку забыть этот фрагмент. Опыт показывает, что именно этот фрагмент имеет наибольшее значение; мы предполагаем, что его сообщению препятствовало более сильное сопротивление, чем сообщению других. Далее, мы часто замечаем, что видевший сон сам старается противодействовать забыванию своих сновидений, записывая их непосредственно после пробуждения. Мы можем ему сказать, что это бесполезно, так как сопротивление, у которого он отвоевал содержание сновидения, переносится тогда на ассоциацию и делает явное сновидение недоступным для толкования. При этих условиях не приходится удивляться, если дальнейшее усиление сопротивления вообще подавляет ассоциации, лишая тем самым возможности толкования сновидения.
