...
25 марта 2024

Я сейчас не имею в виду

Я сейчас не имею в виду проявления любви, доброты, сочувствия и истинной помощи — ситуации, где наша поддержка действительно необходима и желанна и где мы хотим оказать поддержку. Эти проявления составляют хорошую сторону жизни. А спасательство и забота не являются хорошей частью жизни.

Забота выглядит более дружелюбным действием, чем оно есть на самом деле. Забота требует некомпетентности со стороны того человека, о котором заботятся. Мы спасаем «жертв» — людей, которые, по нашей мысли, не способны сами отвечать за себя.

Фактически же жертвы в состоянии позаботиться о себе, несмотря на то, что мы и они не отмечаем этого. Обычно жертвы развешаны по углам треугольника и висят там, ожидая нас, чтобы заставить нас двигаться и прыгать по сторонам треугольника вместе с ними.

После того как мы начали спасать, мы неизбежно будем двигаться к следующему углу треугольника преследованию. Мы становимся негодующими и гневными в отношении того человека, которому мы так щедро «помогли». Мы сделали нечто такое, что мы не хотели делать, мы сделали нечто такое, что не входило в нашу ответственность, мы игнорировали наши нужды и желания, и мы начали злиться на это. Дело осложняется и тем, что эта жертва, этот несчастный, которого мы спасали, оказался неблагодарным за нашу помощь. Он (или она) не оценил достаточно высоко то, чем мы пожертвовали. Жертва ведет себя отнюдь не так, как он (или она) должен был бы. Этот человек не принимает даже наших советов, которые мы предлагаем с такой готовностью. Этот человек не позволяет нам вызывать у него то или иное чувство. Что-то не работает или что-то не так в чувствах, поэтому мы сдираем наш нимб и вытаскиваем наши вилы.books228577dtg3

Иногда люди не замечают или предпочитают не замечать нашего раздраженного, дурного настроения. Иногда мы делаем все от нас зависящее, чтобы скрыть его. Иногда мы позволяем себе проявить его со всей силой нашей ярости; особенно часто мы проделываем это с членами семьи. Что-то в семье есть такого, что стремится выявить нас такими, какие мы есть в реальности. Показываем ли мы, прячем ли или только частично прячем нашу взволнованность, тревогу и свое негодование, мы знаем, о чем идет речь.

В большинстве случаев те люди, которых мы спасаем, немедленно ощущают сдвиг в настроении. Они видели, что это надвигается. Они воспользуются этим как предлогом, чтобы перейти на нас в наступление. Теперь их очередь занять место на углу преследователя. Это может предшествовать появлению у нас чувства гнева либо может случиться в это же самое время либо последовать за чувством гнева. Иногда жертвы реагируют на наш гнев. Обычно это реакция на то, что мы берем ответственность на себя за того человека, что прямо или косвенно говорит ему, насколько он (или она) является неспособным(ой), по нашим убеждениям. Люди возмущаются, когда им говорят или показывают, что они некомпетентны, при этом не имеет значения, насколько громогласно они признают себя беспомощными. И они возмущаются нами, что мы сыплем им соль на рану, т.е. добавляем оскорблений, когда гневаемся на них после того, как уже обозначили их некомпетентность.

Затем наступает время нашего последнего движения. Мы держим курс прямо к нашему излюбленному месту, угол жертвы на дне. Это предсказуемый и неизбежный результат нашего спасательства. Чувства беспомощности, обиды, печали, стыда и жалости переполняют нас. Нас использовали — опять. Мы остались неоцененными — опять. Мы так старались помочь людям, быть добрыми к ним. Мы стонем: «Ну почему? Почему это ВСЕГДА со мной случается?» Другой человек потоптал нас, швырнул все это нам в лицо. Интересно, мы вечно будем жертвами? Возможно, если мы не перестанем спасать и заботиться.

Добавить комментарий